В самом начале лета 89-го я впал в заметную со стороны фрустрацию.
- Проблемы? - вдруг поинтересовался Игорек, мой сослуживец, коллега,
- Проблемы, - согласился я. - Анастапиздело все. Бардак этот и никаких признаков, что порядок наводить придется, миацумарцахайастан гребаный, служба бесцельная, картошки жареной нет и вообще...
- Водки вечером выпей. Стакан. - порекомендовал абсолютно непьющий Игорек.
- Пил вчера. Полтора. - возразил я ему. - И позавчера. И позапозавчера. И почти весь последний месяц каждый вечер. Или не видел?
- Видел. - не стал отрицать очевидное Игорек. И вдруг выступил с неожиданным предложением - Домой съезди. Дочку с женой увидишь.
- Командир рапорт не подпишет. - резонно возразил я.
- А мы не доктора? - оживился Игорек. - Два раза по трое суток по болезни могу сам выписать. И сутки на консультацию в госпитале. Итого неделю тебя и искать не будут...
Через 3 дня я выходил из самолета в нашем аэропорту. В джинсах и рубашечке с закатанным до локтя (как на полевой форме в южном варианте, из которой мы не вылезали) рукавом. В форме без отпускного лететь все-таки не стоило, а для временно оккупированной территории у меня, кроме удостоверения личности, был козырный аусвайс.
А через 4 дня я гулял с вначале не узнавшим меня ребенком по ныне полностью уничтоженному парку культуры и отдыха, который когда-то назывался "Русской Швейцарией". Поскольку офицерское жалованье и тогдашние цены позволяли, то все качели с каруселями и павильон с мороженным были наши. Она даже посидела на лягушке с фонтана, на которой я в ее возрасте сидел. Лягушка, кстати, тоже уничтожена. Вместе с фонтаном. К ебене матери.
Уже на обратном пути, между памятником Горькому, имени которого и был парк, и тем самым павильоном мы уперлись в двух милиционеров. Тетеньку с дяденькой из только созданного тогда то ли милицейского кавэскадрона, то ли милицейской конной армии. Они стояли возле коняшек, щипавших травку. Вот и пошли мы коняшек посмотреть, совсем молодая белобрысая девица в штанах-бананах и сетчатой шляпке в сопровождении молодого человека вполне цивильного вида в джинсах и рубашке с коротким рукавом.
- Папа, а можно я лошадке травы дам? - спросила белобрысая девица.
- Спроси у тетеньки, это ее лошадка, - ответил ей молодой человек вполне цивильного вида, т.е. я. И пока дитя шло общаться с представителями правопорядка, я поймал на себе их внимательно-изучающий взгляд, который мне почему-то совсем не понравился. Потом к ним подошло дитя и спросило разрешения покормить лошадку. Потом они пошептались с тетенькой-милиционером и та еще раз посмотрела на меня и вдруг дружелюбно спросила:
- Вы не будете возражать если я ребенка покатаю?..
Восторгов у моего ребенка и завистливых взглядов у других гуляющих детей было море. Во всяком случае, мамаша молодого человека это катание помнит до сих пор.
На обратном пути я спросил:
- А о чем вы с тетенькой шептались?
Дитя добросовестно отчиталось:
- Она спросила кто с тобой, я сказала папа. Он вчера приехал и скоро снова уедет в командировку. Еще я сказала, что мама говорит, что командировка на Кавказ никогда не кончится.
По приходу домой я подошел к зеркалу, чтобы посмотреть, что со мной не так. И подивился гуманности милиционеров. Я бы такого дядю на блок-посту нагнул и башкой в стенку упер. Для обыска. А после обыска - отправил бы на фильтр-пункт.
Темный, явно нездешний загар на руках, груди и лице. Только кончался он на руках чуть ниже локтя (а рукав рубашки соответственно кончался выше оного), на груди он кончался выше расстегнутых пуговиц, а на лице вышепоименованный загар кончался на середине лба. Дальше наблюдалось
Вот как-то так мы с Игорьком тогда выглядели (границы загара тоже установить можно):
