Неразвивающаяся беременность, а я в таких случаях не просто холодно корректен, я еще и элементы сочувствия изображаю. И пациентка, обращаясь к Юлие Владимировне усугубляет:
- Пожалуйста, вы меня не очень выскребайте. Мне нужен ребенок! Очень!
- Все. Будет. Хорошо. - Это как раз элементы сочувствия.
Все действительно хорошо. Просыпается через три минуты после извлечения из... э-э-э... из положенного места фаллоформного датчика УЗИ в презервативе, подтверждающего чистоту исполнения манипуляции. И раздается истошный вопль:
- Боря-а! Боря-а!
- Откройте глаза! Вы меня слышите?
- Слышу! Боря-а-а-а!
- Где вы находитесь? - Я продолжаю изображать элементы сочувствия.
- В больнице! Боря-а-а-а!
- Где конкретно в больнице?
- В операционной! Боря-а-а-а-а! - Чо-то децибелы начинают зашкаливать, а я по ряду причин не люблю резких звуков.
- Вот видите - вы полностью ориентированы и все понимаете. В операционную Боре нельзя. Сейчас вас отведут в палату и проводят к вам Борю.
- Мне нельзя? Я все могу! Я в московском министерстве работаю! Боря-а-а-а-а!
- Все можете? - А перед глазами начинает опускаться красная шторка. Давно ее не было.
- Все я сказала!!! Боря-а-а-а-а!
- Пока Боря не пришел, сделаете так, чтобы солнце взошло на западе, а? Ну или хотя бы закон всемирного тяготения отмените.
На повышение громкости диалога выскакивает Юля, округлив глаза:
- Алексей Романович, вы идите, вы устали после дежурства, мы ее сами переведем...
Может она и права. Тем более Юля уже не раз видела, что такое штыковая атака советской пехоты. Лучше пойду...
Вместо морали: А ведь где-то в глубине души каждый завидовал веселым НКВД-шным пацанам, наматывающих на кулак шелковые галстуки гладеньких наркоматовских и ЦК-овских шишек, а потом пинками загонявшим их по допросным кабинетам. Кстати, засовывание в мусорный бак с последующим поливанием зеленкой тоже растет из этой зависти, нет? Только как показывает исторический опыт, ни хрена хорошего из этого не получается. Ни для первых, ни для вторых.
